Во всём виноваты «Битлз» - Страница 1

К оглавлению

1

Памяти моего сына Лаврика посвящается.

...

Макса Капитановского мы узнали в 1972 году, когда вдруг из великолепного, гремящего на всю Москву «Второго дыхания» он переместился вместе со своими барабанами в юную, зеленую и неумелую ещё «Машину». Дела у нас пошли в гору, однако счастье было недолгим: не проиграв и года, загудел Максим в Советскую армию, да ещё прямо на горячую советско-китайскую границу.

Мы надолго расстались. Вернувшись со службы, Максим не сразу догнал «Машину», а сначала прошёл сквозь строй советских ВИА «Добры молодцы», «Лейся, песня!» и иже с ними. А спустя годы всё же вернулся к нам — правда, уже в качестве звукорежиссёра.

У Макса масса разнообразных достоинств. Одно из них — он великолепный рассказчик. Согласитесь, редко бывает, когда в компании просят: «Макс, расскажи про то-то и то-то», — отлично зная саму историю, но не в силах побороть искушение послушать её ещё раз.

Я понимаю, конечно, что рассказ рассказанный и рассказ, изложенный на бумаге, — совершенно разные вещи. Но мне кажется, что Максовы истории могут свободно жить и в той, и в другой ипостаси. Не надо ждать от этой книги протокольного изложения событий. И если автор то и дело приподнимается над тусклым уровнем бытовой действительности — он имеет право на этот полёт.

Сильная всё-таки вещь — литература.

Всё очень непросто

Школа выживания

Рок-н-ролл — это образ жизни

Леопольд Захeр-Мазох

1989 год. Уже четыре дня мы находились в Германии на гастролях. Болтаясь с утра по центру Дрездена, я так устал, что, увидев несколько столиков, выставленных из кафе прямо на полустёртый площадной булыжник, срочно «приземлился» на ближайший свободный стул. До концерта было ещё часов пять, я заказал кофе и стал озираться. Начало июня, погода шикарная, город цветёт — короче, жалко было только, что это не Париж, а гэдээрошный Дрезден. На столике рядом с пепельницей лежал аккуратный блокнот с ручкой в петельке. На блокноте изображён какой-то герб и надпись «Schriftsteller». Так же называлось и всё заведение — «Писатель». Народу было довольно много, но контингент странноват: в основном мужчины примерно моих лет (30 +). И почти все они сидели пили кофе, курили и что-то писали.

Кажется, я сообразил: это было кафе писателей. То есть не просто заведение, где собираются литераторы, а место, где эти литераторы конкретно пишут. На меня уже косо посматривали. Схватил блокнот, отстегнул ручку, которая тут же вывела на первой странице: «Пожалуй, человеку, который никогда…»


Пожалуй, человеку, который никогда не бывал на гастролях, невозможно понять, что это такое. Представьте себе, что половину времени вы проводите вне дома, то есть должны как-то питаться, сохранять здоровье (зимой часто без горячей воды) и, наконец, по возможности хорошо выглядеть, порой в самых антисанитарных условиях.

О личной жизни, разбитых семьях говорить пока не будем. В конце концов такую жизнь мы сами себе выбираем. Но вот о сложных социальных отношениях: гастролирующий артист — окружающая среда (гостиницы, поезда, самолёты), можно рассказать немало интересного.

Я постараюсь познакомить вас с некоторыми секретами и маленькими хитростями школы выживания в экстремальных гастрольных условиях. С секретами, наработанными десятилетиями концертных командировок по самым отдаленным местам. Но хочу предупредить: НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не читайте раньше времени главу на странице 70-й во избежание самых непредсказуемых последствий.

С возникновением групп и выходом их на профессиональную сцену у подавляющего большинства людей (и не только работников сервиса) создался определённый стереотип гастролирующею музыканта: длинноволосый (а в просторечии — нестриженый), одетый в заграничное, непременно пьяный, гребущий деньги лопатой хамоватый ухарь, живущий для того, чтобы портить нервы нежным проводницам купейных вагонов и дежурным администраторам переполненных гостиниц.

Дело в том, что обычный командированный или приехавший на отдых человек, прекрасно знающий, как трудно с билетами, гостиницами и т. д., считает за счастье и третью полку в плацкарте, и койку в коридоре. Его можно разбудить шваброй, и на белье мокрое положить и прикрикнуть, а вот зарвавшиеся артисты, катающиеся по стране по десятку и более лет, иногда начинают робко понимать, что и у пассажира, и у «гостя»» (так называют в гостиничном сервисе горемык-проживающих) тоже есть определенные Конституцией и разумом права.

Вот тогда-то и получаешь на свои «сногсшибательные» претензии насчёт горячей воды в январе или по поводу отсутствия известных сантехнических приспособлений (удобства во дворе) интересный ответ: «Шибко умный». Надо думать, в ироническом смысле.

«Шибко умный» — это еще хорошо. Саша Буйнов, путешествуя однажды летом в поезде на гастролях, обратился к проводнице с просьбой открыть окно в купе. Было страшно жарко, а вентиляция как всегда не работала. Проводница — неопрятная баба с хохлятским акцентом — заржала и отказала в грубой форме. Когда же интеллигентный Александр задал робкий вопрос, для кого все-таки придуманы форточки в купе, баба, которой красивый Буйнов напомнил иностранного киноактера, его даже не ударила, а, наоборот, присела, борзо повела плечами, выкинула два гопаковых коленца и продекламировала: «Для те-бе, для пез-де!»

Братья гастролирующие артисты! Кто из вас после позднего концерта, а то и длительного переезда не просыпался в 7.30, как в страшном сне, от присутствия в вашем номере тётки в синем халате и двух огромных мордатых дядек, непонятно как прошедших через закрытую дверь и деловито осуществляющих какую-то таинственную работу. И лучшее, на что вы можете рассчитывать в этой ситуации, это реплика, длиною в десять с половиной сантиметров (на бумаге): «лежичегодергаешьсячтоямужиковневидалаголыхнакурилтокак». И уж в самом крайнем случае, в припадке необъяснимого человеколюбия, кто-нибудь из мужиков может буркнуть: «Инвентаризация» или «Тараканов морим».

1