Во всём виноваты «Битлз» - Страница 90

А фильм о приезде Пола в Россию мы сняли. Вы его уже, наверное, видели. Вроде ничего получилось. Забавно. Конечно, трудно было страшно. На концерте снимать нельзя! На приёмах снимать нельзя! Хорошо, что люди у нас прекрасные: помогали как могли на всех уровнях. А так — и съёмки, и то, что происходило после — всё это отдельная песня и вполне достойно специальной повести, которую я обязательно напишу.

Прошло семь месяцев

Я, если обещал, то всегда выполняю. Повесть не повесть, а кое-какие воспоминания есть.

Значит, числа 22 мая 2003 года приехали мы с Димой (мой соавтор, 31 год, вес — 95, рост — 190) в Питер с надеждой снять фильм о визите Пола Маккартни в Москву. Битл на самом деле почему-то сначала заехал на два дня в колыбель революции. Мы об этом узнали, и вот я после двадцатилетней разлуки снова в родном городе. Я же сам питерский (если кто не знает) — родился и тринадцать лет там прожил. Кстати, на горных лыжах катаюсь с семи лет и дзюдо маленько в школе занимался. Страшно боюсь, как бы Владимир Владимирович обо всём об этом не узнал. А то тут же заберёт на какую-нибудь руководящую должность, а мне ведь ещё мировое киноискусство поднимать.

Одним словом, разгуливаю я по городу, и очень мне всё нарядно и приятно. Питер к трёхсотлетию готовится: вокруг всё подкрашивают, подмазывают. Лампочки повсюду вкручены и, что самое интересное, — горят. В центре солдаты канализационные люки заваривают, чтобы какие террористы под землёй к официальным зданиям не подкрались. А направляемся мы на Ленинградскую студию документальных фильмов. На Крюков канал.

Слава Богу, быстро договорились насчёт камеры и всего остального и отправились двумя группами Пола караулить. По слухам, он должен был не то в «Астории» остановиться, не то в «Европе». Как я у Ольги Станиславовны побывал и чем это кончилось, я уже рассказывал, но помимо этого ведь ещё куча впечатлений. Люди в Питере — просто чума! То есть хорошие. Очень. Благожелательные, в беретах ходят. Если алкаш, то обязательно в галстуке. Если бомж — то с портфелем. Дима на это посмотрел и начал серьёзно задумываться о перемене места жительства. А гостеприимство и покладистость на нас обрушились прямо с вокзала…

Таксист довёз до студии за разумную плату (на счётчике было 150 — взял 100). На студии тоже всё в порядке оказалось: никто больше чем на двадцать минут не опоздал, автобус завёлся сразу, народ в основном всё больше попадался не пьяный. В общем — ажур. И вот мы с аппаратурой и надеждами в центре города, рядом с Невским.

Напротив «Европы» здание ремонтируется, кран стоит до неба — немецкий красавец. «Либхер» называется. Я размечтался, вот бы туда забраться! Не мне, конечно, — оператору. Это какую же панораму можно снять! Но выясняется, что работы крановые закончились, более того, уже приехал огромный могучий автокран (тоже порядочный «Либхер») — разбирать наш башенный. И уже практически начал. Рабочие похвастались, что автокран стоит полторы тысячи баксов в час. Жалко, а то панораму можно было б снять. Но… Наш питерский директор Юра Кондаков пошёл к прорабу и в пять минут договорился. Работяги всё бросили, наплевали на тысячи, и оператор Коля Волков два часа героически ездил на самом кончике стрелы, добавив себе седых волос, но сняв такие виды, которые и со специального вертолёта не получишь. Потом Маккартни подтянулся, сняли и его. Юра позже рассказал, что прораб тот башенно-крановый от денег наотрез отказался, а сломался только на обещанной кассете с будущим фильмом. Очень было обидно за Москву.

Готовый фильм осенью честно привезли прорабу. С большой благодарностью. Так он даже не удивился. Уж очень было обидно за Москву.

Вечером этого же дня, уже после Ольги и дорогих гостей (около 24 часов) стою я на набережной, жду человека. А внутри себя состоявшуюся встречу переживаю. Кругом народ гуляет вовсю. Странно: день-то будний. Мимо компании подвыпившие проходят и посматривают внимательно: одет я не по-питерски. Ничего особенного, а как-то не по-питерски. А ребята все здоровенные, на корюшке взращённые. Неуютно от этого, а человек всё опаздывает. Наконец одна компания не выдержала. Подошли, окружили. «Не хочешь ли, друг, с нами бухнуть?» — спрашивают. Я бочком, бочком и в сторону. — «Улицы разбитых фонарей» ведь смотрю регулярно. Но тут другие подваливают — бабы с шампанским: «Не откроете ли нам бутылочку, а то пробка тугая!» Не открою!

Там небось клофелину до горлышка, а у меня часы, мобильник (в Питере говорят «труба») и вообще… Я стал сам прогуливаться, чтобы не маячить. Выпить хотелось страшно. И мысли грызли всякие.

«А вдруг, — думаю, — они все от чистого сердца? Да нет, не может быть!»

И так меня трусость собственная заела, что на «нерве» подошёл к трём бугаям — у них на парапете аж фужеры стоят, так они плотно устроились, — дайте, дайте, говорю, ребята, выпить. Из Москвы я, из Москвы!

Они говорят: «На! Мы так и подумали!»

Выпил. Стал анализировать.

Короче, за двенадцать минут мне, фигурально говоря, три раза предложили облагородиться. В Москве в 00.10 у метро за двенадцать минут три раза по репе могут настучать, а тут это. Опять стало обидно.

Утром с Димой перед съёмкой решили позавтракать. Время — 10.00. Перешли канал — на той стороне симпатичная блинная расположилась, но подошли ближе, а на дверях написано «с 11 до 20». Я решил, что ловить тут нечего, потому что у нас всего полчаса — до открытия не дотянем. Но Дима — человек молодой, горячий. По морде получить тряпкой питерской не боится. Вот он и давай в дверь стучать: увидел в стекло внутри какие-то тени. Открывает типичная женщина, причём именно с тряпкой. Дима спрашивает вежливо — типа нельзя ли у вас тут пожрать. Баба тряпкой взмахнула, обернулась внутрь в темноту, да как закричит: «Нинка! Нинка! Подь сюда!». Я на всякий случай отодвинулся. Появилась мускулистая Нинка.